Запомните, Рошфор, нет такого народа, которого бы я не мог посадить в Бастилию (с)
А учили меня летать
Когда я выучил все буквы
И начал говорить, меня послушав
Ты крикнула: "Так это же "Записки сумасшедшего",
Я их уже читала, это скучно".
А учили меня летать те, кто к камням прикован цепями,
А учили меня любить с провалившимися носами.
Я такой же как был, все мое в кулаке,
Не хватает лишь пальца на правой руке.
Он наказан и будет с ним так до конца,
Он так долго касался чужого лица.
Не дрожи, это я, я на ощупь пришел,
Зная только одно: твоя кожа как шелк.
Не сочти за труды и запомни одно:
Я еще не забыл, как когда-то давно...
А учили меня летать те, кто к камням прикован цепями,
А учили меня любить с провалившимися носами.
Видно рано затеял я праздновать бал,
Стерегли твой покой два железных раба,
И решив меж собой будто я не в себе,
Один поднял меня, да высоко вверх,
И нацелив туда,
Да где самое дно,
Он швырнул меня вниз,
Позабыв об одном...
А учили меня летать те, кто к камням прикован цепями,
А учили меня любить с провалившимися носами.
Когда я выучил все буквы
И начал говорить, меня послушав
Ты крикнула: "Так это же "Записки сумасшедшего",
Я их уже читала, это скучно".
А учили меня летать те, кто к камням прикован цепями,
А учили меня любить с провалившимися носами.
Я такой же как был, все мое в кулаке,
Не хватает лишь пальца на правой руке.
Он наказан и будет с ним так до конца,
Он так долго касался чужого лица.
Не дрожи, это я, я на ощупь пришел,
Зная только одно: твоя кожа как шелк.
Не сочти за труды и запомни одно:
Я еще не забыл, как когда-то давно...
А учили меня летать те, кто к камням прикован цепями,
А учили меня любить с провалившимися носами.
Видно рано затеял я праздновать бал,
Стерегли твой покой два железных раба,
И решив меж собой будто я не в себе,
Один поднял меня, да высоко вверх,
И нацелив туда,
Да где самое дно,
Он швырнул меня вниз,
Позабыв об одном...
А учили меня летать те, кто к камням прикован цепями,
А учили меня любить с провалившимися носами.